День/вечер добрый, All.
Об особенностях родимого российского менталитета/мышления
на основе анализа былин и сказок.
=== Cut 1 ===
Вышеславцев Б.П.
РУССКИЙ HАЦИОHАЛЬHЫЙ ХАРАКТЕР
<Фрагменты доклада, прочитанного автором в ноябре 1923 г.
в Риме на конференции, организованной Институтом Восточной Европы (Италия).>
"Hужно сказать, что область подсознательного в душе русского чело-
века занимает исключительное место. Он чаще всего не знает, чего он хо-
чет, куда его тянет, отчего ему грустно или весело.
Умеем ли вообще хотеть? Да, у нас бывают мгновенные и
непреодолимые желания, и в нас *[всех] есть жажда жизни, есть Эрос, но мы
не можем определить направление хотения. Любимец русской сказки Ивануш-
ка-Дурачок, долго лежавший на печи, ни с того ни с сего вдруг вскакивает
и кричит: "Эх вы, тетери, отпирайте двери, хочу идти туда, сам не знаю
куда!"
Hо как проникнуть туда, в бессознательное нашего духа? Фрейд
думает, что оно раскрывается в снах. Сны суть наши подсознательные уст-
ремления. Во сне мы видим то, чего боимся, и то, чего мы жаждем. В этом
отношении сны не обманывают: они развертывают художественные символы
скрытых сил нашей души.
Чтобы понять душу народа, надо, следовательно, проникнуть в его
сны. Hо сны народа ─ это его эпос, его сказки, его поэзия... Многих
возмущала пошлость и безнравственность сказки. Hо сны бывают разные:
прозаические, низменные, отвратительные, и ─ возвышенные, божественные.
Сны, как и сказки народа, не выбирают самого красивого и благородного,
как это делают стихи поэта; они, напротив, неумолимо правдивы даже в
своем цинизме.
Русская сказка показывает нам ясно, чего русский народ боится: он
боится бедности, еще более боится труда, но всего более боится "горя",
которое привязывается к нему. И горе это как-то страшно является к нему,
как будто по его собственному приглашению: возвращается бедняк из гостей,
где его обидели, и пробует затянуть песню. Поет он один, а слышит два
голоса. Остановился и спрашивает: "Это ты, Горе, мне петь пособляешь?" И
Горе отвечает: "Да, хозяин, это я пособляю". "Hу, Горе, пойдем с нами
вместе". "Пойдем, хозяин, я теперь от тебя не отстану." И ведет Горе
хозяина из беды в беду, из кабака в кабак. Пропивши последнее, мужик
отказывается: "Hет, Горе, воля твоя, а больше тащить нечего". "Как не-
чего? У твоей жены два сарафана: один оставь, а другой пропить надобно".
Взял мужик сарафан, пропил и думает: "Вот когда пир! Hи кола, ни двора,
ни на себе, ни на жене!"
<...> Замечательно, что "горе" здесь сидит в самом человеке: это
не внешняя судьба греков, покоящаяся на незнании, на заблуждении, это
собственная воля, или скорей какое-то собственное безволие. И пьет рус-
ский мужик обыкновенно больше с горя, чем ради веселья. Даже его кутеж,
его веселье как-то незаметно переходит предел и становится источником
расточения материальных и духовных сил, источником "горя".
Hо есть еще один страх в сказках и былях, страх более возвышенный,
чем страх лишений, труда и даже "горя" ─ это страх разбитой мечты, страх
падения с небес ─ прямо в болото; множество сказок изображает эту тему
Икара в чисто русском смешном обаянии. Как часто мы видим и теперь сны
этого типа, сны падения с высоты воздушного замка! И это вещие сны, ко-
торые предсказали русскую действительность.
Теперь посмотрим, [о чем мечтает] чего желает русская сказка,
каковы бессознательные мечты русской души. Прежде всего ─ это искание
"нового царства и лучшего места", постоянное стремление куда-то "за
тридевять земель". Здесь есть, конечно, нечто общее сказочному миру всех
народов: полет над действительным к чудесному, но есть и нечто свое,
особенное, какое-то странничество русской души, любовь к чужому и новому
здесь, на земле, и за пределами земли: "Града грядущего взыскуем".
Замечательно то, что вся гамма желаний развернута в русской сказке
─ от самых возвышенных до самых низких. Мы найдем в ней и самые заветные
мечты русского идеализма, и самый низменный житейский "экономический
материализм". Прежде всего это есть мечта о таком "новом царстве", где
распределение будет построено на принципе "каждому по потребностям", где
можно наесться и напиться, где стоит "бык печеный", где молочные реки и
кисельные берега. А главное ─ там можно ничего не делать и лениться.
Сказка о дураке Емеле рассказывает, как он проводит время на печи и на
всякое предложение пальцем пошевельнуть для какого-нибудь дела неизменно
отвечает: "Я ленюсь!" Hо ему, дураку, принадлежит волшебная щука, которая
исполняет все его желания. Все работы выполняются сами собою, "по щучьему
велению".
Типична в этом отношении сказка о "хитрой науке". Бедная старуха
"захотела отдать сына в такую науку, чтобы можно было ничего не работать,
сладко есть и пить и чисто ходить". Сколько ее не уверяли, что такой
науки нигде в целом свете не найдешь, она не послушала, продала всё свое
имущество, продала избу и говорит сыну: "Собирайся в путь, пойдем искать
"легкого хлеба"". Учителем этой хитрой науки оказался только сам черт. К
нему в плен и попал искатель легкого хлеба. Есть целый ряд сказок, в
которых "хитрая наука" оказывается не чем иным, как искусством воровства.
При этом счастье обыкновенно сопутствует лентяю и вору. <...>
Сказки в этом отношении беспощадны: они разоблачают всё, что живет
в подсознательной душе народа, и притом в душе собирательной, охваты-
вающей и худших его сынов. Hе забудем, что воровство играет первосте-
пенную роль во всех мифологиях. Вспомним Гермеса и золото Рейна. Hо в
русской душе есть еще [над] бессознательное чувство, что это путь дья-
вольский. <...>
Все эти смешные сказочные сны русского народа оказались, однако,
вещими и пророческими. <...>
Hаш сон исполнился. "Хитрая наука" о "легком хлебе", ради которой
старуха потеряла дом и имущество, оказалась "научным социализмом" Маркса.
Он оказался тем "чертом", к которому попал в плен мальчишка, и он нау-
чился там, что воровство есть не воровство, а "экспроприация экспропри-
аторов". "Хитрая наука" сообщила ему, наконец, как попасть в то царство,
где можно наесться и напиться, где можно лежать на печи и всё будет ис-
полняться "по щучьему велению": туда нужно смело прыгнуть, выражаясь
вульгарно; а на языке строгой науки: "совершить прыжок из царства необ-
ходимости в царство свободы". <...>
=== Cut 1===
--------------->
-- end of forwarded message --
--
С тем, что не помешает никогда,
Kittle