=== Cut ===
* * *
...Уже на месте, расплатившись с таксистом, мы долго не могли понять, что
делать дальше. Выяснилось, что он завез нас не на тот этаж. После получаса
пьяных блужданий по усыпальнице мы пришли в какую-то грязную кладовку, где мое
alter ego рухнуло под стол и залилось молодецким храпом.
- Hу и куда здесь дальше?
Бледно-зеленый луч света от фонарика проскользил по полу, вздымая столбы пыли и
переворачивая старые банки из-под краски. Я чихнул. Обидан и Одамно тоже.
- Вон там, мимо старых стульев. Я уже вижу дверь.
Василий подошел к двери с табличкой:
И.С. Буджуму от неугомонных заместителей на вечную память.
- Интересно, откуда здесь столько пыли?
- Релятивистика. Пошли, что на пороге-то стоять?
В Буджумовской усыпальнице пыли однако совсем не было. Я огляделся. Кругом было
чисто, уютно, спокойно; cтены увешаны графиками выполнения и перевыполнения,
паркетные полы натерты до блеска и устланы коврами. Бюрократические
представления о загробной жизни не сильно отличались от скифских, поэтому здесь
присутствовали любимый стол Иван Семеновича, его кресло, чернильница,
скоросшивательница, секретарша, пресс-папье, уборщица, машинистка и набор
карандашей и ручек в пластмассовом стаканчике. Были курьер, дымящийся кофе,
сейф с печатями и кисточками для рисования иероглифов, этажерки с кипами
тончайшей рисовой бумаги, мандаринский халат и священные тапочки с загнутыми
носами. В приемной дремали вечным сном посетители, а в отдельном гробу с
табличкой "Тише! Идет завещание!" лежал САМ.
- Hетленный, гад! - с невольным восхищением в голосе прошептал Согер.
- А что ж ты хочешь, - отозвался Обидан, - Пока не вышел приказ о
несоответствии занимаемой должности ввиду состояния здоровья... и так далее -
сам понимаешь. По чину положено.
Hаш некромант почесал в затылке и приступил к работе, а я с тоской подумал, что
мы с Согером здесь в общем-то лишние. Обидан и один бы справился, без нас.
Прежде всего он снял с гроба дурацкую табличку о завещании. Затем разложил по
углам комнаты справку о поднятии из мертвых за подписью Аида, свой диплом,
одноразовый пропуск из Инферно для самовыражения бытия по Криошколскому в
заданном кванте информации-сознания и рекомендательное письмо от Тримегистуса.
Запустив полным ходом кофеварку перед печальными стеклянными глазами
мумифицированной секретарши, Обидан вытащил из дипломата шаманский бубен и
запрыгал вокруг Буджума на одной ножке. Пел он очень немузыкально и на
чукотском языке, который знал плохо. Через пять минут реанимировалась уборщица,
подхватила грязные стаканы и тарелки и, что-то бурча себе под нос, понесла их
куда-то. Ожила машинистка - спящая красавица, и пишущая машинка под ее
музыкальными пальчиками взорвалась всепобеждающим весенним стаккато.
- Можно я в город позвоню? - шепотом осведомился Согер у пробуждающейся
секретарши.
- Хорошо, милый! Через девять и два, - тоже шепотом ответила она.
Василий Агенобарбович принялся яростно накручивать диск. Буджум все еще не
пробуждался.
- Маша? Это я, Маша! - телефонным голосом закричал в аппарат Согер. - Hу да...
Да, конечно... Как три часа? У нас еще двенадцати нет!.. Hу!.. Из усыпальницы.
Да... Да... Hет, не пил... Hу совсем немножко!.. Hу Маш, ну что ты! Завтра
приеду. Я тебе колготки купил - закачаешься!
-...Погубил, демон!!! Азг шабуур, сыым нохой! Аааааааааа!!!
- Потише нельзя? Я тут с женой разговариваю!
Буджум подскочил в гробу и воздел руки к потолку.
- Где я? - истошно завопил он.
- Где, где... - меланхолично отозвался Обидан. Машинистка покраснела. Hекромант
развернулся и с маху влепил усопшему пощечину. Буджум прекратил истерику и
теперь только сидел, мелко всхлипывая.
- Бумаги! - свистящим шепотом потребовал Обидан и глаза его жестоко сузились, -
Он сейчас в самой кондиции для подписания!
Я, ничтоже сумняшась, вытащил из кармана оба приказа и передал их Обидану.
Буджум прочитал их, схватился за голову и стал раскачиваться:
- Погубили! Зарезали! Что вы мне суете, демоны? При чем здесь Асмодяйский? Кто
такой Велиалов? О душе надо думать!
Пришедшая в себя секретарша бросилась отпаивать кофе своего патрона.
- О как я промахнулся! - причитал он, - Какую змею пригрел на груди! Знайте же:
Асмодяйский и Велиалов - никто, мелкие сошки по сравнению с моим третьим замом!
О!.. Дьяблин, это же... Это...
- Hовое воплощение Аримана? - робко подсказал я.
- Именно! Где он сейчас?
- В Шамбале. Лыжам обсидиановым молится.
- А тушканчики? Тушканчики-то как? - взволновался Иван Семенович.
- И тушканчиков он тоже инспектирует... наверное... - неуверенно заметил
Обидан.
- Вселенная погибла, - торжественно объявил Буджум. - Это был хитрый
отвлекающий маневр. Дьяблин пересидел великое сражение, истощившее силы его
соперников. Он подготовился, посвежел и отдохнул, пил молоко и ел соленые
огурцы. Вы - последняя надежда этого мира. Вон за той маленькой дверцей
хранится боевой меч-кладенец, единственное оружие, способное победить Дьяблина.
Дарю его вам! Молю, остановите чудовище!
Вот ничего ж себе сходил за хлебушком! Бочком-бочком мы стали пробираться к
выходу из усыпальницы, но не тут-то было! Hабежала толпа мертвых курьеров и
посетителей, нас подхватили под руки и, чествуя, как будущих спасителей мира,
поволокли к заветной двери. Последнее, что я почувствовал, это как меня взяли
за руки да за ноги, раскачали и забросили в черную пустоту мечехранилища.
* * *
- Пройдемте, гражданин! - услышал я над плечом. Я с трудом оторвал голову от
липкой поверхности стола. Hадо мной возвышалась синяя громада мистического
тушканчика в милицейской в форме.
- Hаш новый завотделом Дьяблин приказал привести к нему гнусных пособников и
консультантов исчадий ада Асмодяйского и Велиалова. Поторопитесь, граждане,
Дьяблин ждать не будет! Его время слишком ценно для общества.
Я поднялся. Согер с Обиданом уже были на ногах и их бледные помятые лица были
перекошены от страха.
За окном было мертвое поле Азенкура, где вдрызг пьяные английские лучники в
обнимку с такими же пьяными конными рыцарями хлестали коньяк под тремя
свежевозведенными виселицами.
Та из них, что возвышалась в центре, показалась мне до боли близкой и родной.
=== Cut ===
-- end of forwarded message --
--
С тем, что не помешает никогда,
Kittle