А ВЫ ДУМАЛИ - В СКАЗКУ ПОПАЛИ?!
"Ребята, надо верить в чудеса..."
(кто знает автора эпиграфа - подскажите)
Рита (точнее Маргарита Сергеевна) - проснулась в шесть-тридцать утра. По
будильнику (сколько раз ей хотелось швырнуть в окно ненавистную дребезжащую
дрянь) с больной головой и в дурном расположении духа. Во-первых за время
отпуска она отвыкла вставать рано, во-вторых небо за окнами в точности отвечало
ее настроению, и наконец сегодня возвращался к жене в Уфу ее последний
любовник. Впрочем, в сорок пять лет каждый мужчина представляется завершающей
точкой в книге. И спина к дождю ноет.
Маргарита Сергеевна завернулась в халат и проследовала в ванную, где нос к носу
столкнулась с зеркалом - вторым и последним врагом в ее в общем-то устроенной
жизни. По утрам особенно рельефно выступали мешки под глазами, второй
подбородок и прочие радости стареющей дамы. Глаза б мои на себя не глядели!
Контрастный душ, массаж шеи, маска - слава богу, Андрея пушками не разбудишь,
даром, что офицер. Теперь на кухню, чашечку кофе... Мать моя балерина!
Естественно, свиные котлетки с ужина забыли на столе и кошка о них
позаботилась. Конечно бокалы остались в раковине - хорошее же похмелье будет у
тараканов. Hо диван!... И на все-про все - сорок минут времени. Плюнув на кофе,
Маргарита Сергеевна бросилась наводить порядок.
Курочку - майонезом обмазать и в духовку - как раз до выхода поспеет. Яичницу с
сыром на завтрак. Кошку - за шкирку и мордой, наглой мордой в тарелку. Диван...
Пледом закрыть и сойдет под пиво. Теперь посуда... Маргарита Сергеевна
подвернула рукава тяжелого халата и стала к раковине. Это постирано, то
куплено, билет взят... И как же тоскливо, кто б знал. Вроде и замужем побывала,
и вниманием, так сказать, никогда обделена не была, но Андрей... Он же на
двенадцать лет меня моложе!!!
Познакомились они, как и подобает в сказке, случайно. Молоденький застенчивый
провинциал заблудился в центре Москвы, спросил дорогу до Красной Площади, слово
за слово, экскурсия, кафе (на приличный ресторан не хватило бы даже ее
зарплаты), чашечка чаю на дорожку... Будто чувствовала - за два дня до того
отправила дочь на дачу - хороший бы был пример ребенку. Соседка сверху пришла в
полчетвертого ночи - узнать, кого все-таки убивают. А утром он подал ей кофе в
постель (что это был за кофе - разговор отдельный, но сам факт...)
Весь следующий день они бродили по городу, вечером пошли в театр, а потом -
господи, втюрилась, как девчонка... Андрей рассказывал о себе - про гарнизон,
про несчастных солдатиков - хоть плачь, как они живут, про жену - своими бы
руками удавила, стерву. Мужик в самом соку, а она его едва импотентом не
сделала, дурища. То ей не так, се ей не сяк, а думать головой - Пушкин будет?
Ласки мужику не хватало, слова доброго, рук теплых... Hу и опыта чуть-чуть -
где ж такое видано - за десять лет жене не изменить ни разу. А какой же он
нежный, преданный, чуткий... И руки к тому месту приставлены - все ножи в доме
поточил, полку подвесил - сама полгода, как собиралась, велосипед дочке собрал
из кусочков - видел бы наш папа такое счастье... И уезжает. Сегодня. А мне
здесь куковать - не отбирать же отца у детей, знаю каково это - в одиночку
ребенка тянуть. Грех, не могу. А как хотелось бы - каждое утро просыпаться с
ним рядом, по щеке гладить, испарину ночную со лба вытирать - вот оно, счастье
бабье. И работу б ему нашли - хоть у нас в охране... Завтрак бы каждое утро
готовила - любимому. Андрюше... Дура старая!
Маргарита Сергеевна выхватила курицу из духовки, перевернула, обожглась, подула
на пальцы, глянула мельком - вроде не подгорела и бегом понеслась в спальню -
будить Андрея следовало десять минут назад. Шторы - настежь, последнюю минутку
полюбоваться - как же он хорош - широкоплечий, смуглый, ладный - и такой
молодой. Кожа гладкая, глаза чуть запали - немудрено, улыбается чему-то во
сне... Щекой - по груди, руку - к волосам - просыпайся, милый!
Через час они сели за стол. Андрей ел быстро и жадно, чуть неаккуратно - где ж
ему было учиться хорошим манерам. Маргарита Сергеевна бродила по квартире, от
шкафа до холодильника. Рубашки - все пересмотрены, чистые, духами не пахнут.
Курица уложена, подарки дочкам не забыл, жене туфельки - тоже (чтоб она в них
ногу сломала). Бритва, расческа, детектив - пусть в поезде не скучает. Тошно-то
как на душе... Вот останусь одна в пустой квартире, отпуск через неделю
кончится, опять счета подбивать, с холостячками сплетничать, потом дочка
вернется, надеюсь, не беременная - в пятнадцать-то лет с нее станется. По
магазинам шляться придется, кошку кормить, кактус поливать опять же... Одной. И
ведь не будет ничего дальше - только старость. Климакс, маразм и внуки в
перспективе. И все - одной! Бродить по углам как в клетке, ночи в памяти
перебирать, подушку кусать - лишь бы доча не слышала. Удавиться бы мне, чтоб не
мучаться. Андрей, вставай, опоздаешь!!!
Поцелуи у двери - из тех, что оставляют рубцы на сердце, запах его одеколона -
горьковатый и грустный, Рита - чуть растягивая гласную - милая моя Рита. Стук
захлопнутой двери - как горсть земли о крышку гроба - правильно же писала
госпожа Митчелл. Первый попавшийся таксист, не торгуясь - иначе опоздаешь,
бензиновый чад, идиотская музыка из магнитолы, и единственная в мире опора -
плечо любимого. Будь я хоть лет на десять моложе - все бы к черту послала!
Только бы удержать...
Вокзал, пять минут до поезда. Толпа, духота, давка. Огромный цыганский табор
переезжает куда-то, дебелые украинки трусят с сумками едва ли не толще их
самих, туристы с байдарками - ну куда же вы на людей! - и самые паршивые минуты
прощания. Когда вроде и сказано все и уходить рано и ниточка рвется по живому.
И Андрей. Глаза виноватые, собачьи почти. Обнял - аж косточки захрустели...
Что? Господи, да куда тебе жена-старуха? И думать не смей! Лучше осенью выпроси
командировку - и приезжай скорее! Конечно буду скучать! Проверь - ничего не
забыл? Так и знала. По почте пришлю, скажешь - у приятеля оставил. Hу галстук
же, не трусы. Хватит, ступай, поезд трогается... Люблю тебя, Андрюша!!!
Все. Кончилось. Сдохло. Завыть бы в голос - люди скажут - с ума сошла. Даже
горькую выпить не с кем. Домой, в логово, лапу сосать. Какое такси - денег в
обрез осталось. Троллейбусом, дорогая моя, троллейбусом. И зонтик забыла - ну
что тут скажешь. Дура.
Для Маргариты Сергеевны сегодня был очевидно неудачный день. Она вымокла до
нитки под дождем, едва не задохнулась в троллейбусе, ей отдавили ноги,
попытались разрезать сумку, и в довершение радости какой-то юный паразит
уступил место у окна под эгидой "Садитесь, бабушка!". Хорошо, хоть никто не
бросился успокаивать - видимо слезы приняли за капли воды с волос. Как ей
удалось дойти до подъезда - один бог знает. В почтовый ящик заглянула на
автомате - два письма в сумочку, потом, все потом... По лестнице вверх,
цепляясь за перила, с третьей попытки открыла дверь, швырнула туфли в
беззащитную стену - и ничком на постель, рыдать дальше. Маргарита Сергеевна и
не заметила, как уснула от слез.
... Одна по черной лестнице, ни огня кругом, и плачет ребенок... Протяжно,
надрывно, горько. Пусть прекратит кричать, не могу, не могу, замолчи!...
Умолкни, холера! - Маргарита Сергеевна скинула на пол голодную кошку,
потянулась сладко - во все роскошное - до сих пор! - тело и проснулась. Было
два часа дня, глаза опухли, рука затекла, но жизнь кажется стала налаживаться.
Уехал. Да больно, да страшно, но не век же ему со мной маяться. А в квартире
гадюшник - хуже чем у Алены (лучшей подруги-художницы, редкостной, надо
сказать, неряхи). В душ, кофе - и вперед! К пяти часам квартира стала походить
на прежнее уютное гнездышко. Посуда блестела, парадные чашки вернулись в
сервант, полы были пропылесосены и даже злодейка-кошка прощена, накормлена и
обласкана.
Маргарита Сергеевна позволила себе расслабиться и выкурить сигаретку - бросив
курить лет десять назад, она до сих пор иногда позволяла себе насладиться
тонкими коричневыми пахитосками "MORE" - не табаку ради, но забавы для.
Вспомнив про письма, достала конверты, открыла первый - и ей стало хорошо.
Совсем. Hу, почти совсем...
К счастью дочка не залетела - но несчастная страсть к местному донжуану привела
ее в состояние несовместимое с пребыванием на даче, о чем (если конкретнее, о
возвращении в родные пенаты не позже, чем в воскресенье, то есть сегодня)
любимое чадо имело сообщить в трагическом тоне. Прелестно, просто прелестно.
Холодильник пустой, ребенок с разбитым сердцем и последняя неделя отпуска к
чертям собачьим. Что у нас дальше?
Второе письмо было от Лидки из Израиля - как всегда никто не любит, денег нет,
жара страшная, сыночек выезжает... Ой, мать моя балерина! Маргарита Сергеевна
действительно согласилась проследить за выходками семнадцатилетнего оболтуса,
вскормленного молоком и медом земли обетованной из худенького мальчика со
скрипкой в двухметровую орясину, но сочетание пылкого еврейского юноши и
девочки с разбитым сердцем на территории одной квартиры - лучше спать на мине с
часовым механизмом! Хотя... Подождут пару лет - глядишь и поженятся...
Поженятся... Телефон. Междугородный.
Муж Маргариты Сергеевны, относительно известный музыкант, оставил ее десять лет
назад ради молоденькой пианистки, через год разочаровался и эмигрировал в
Америку. И все бы хорошо, но бывшая жена по прошествии времени стала казаться
ему ангелом небесным... За последний год он гостил в доме трижды, изображая с
каждым разом все более серьезные намерения. В последний его визит, перебрав
мартини, она умудрилась снова с ним переспать и что делать дальше не
представляла ну абсолютно.
- Алло? Слушаю. Да, здорова. Все в порядке, сегодня вернется с дачи. Конечно.
Что?! Ты всегда был ненормальным. Какой Париж? Про каких таких заек? Ладно, не
трать деньги, поговорим по приезде.
Маргарита Сергеевна аккуратно положила трубку, подошла к холодильнику,
аккуратно налила себе коньяка из заветной бутылочки, аккуратно выпила, сплюнула
и... все таки вздохнула - она была интеллигентной женщиной. Значит, явится
ночью, билеты на завтра, поездка на пять дней - как раз до конца отпуска. А
Ромео с Джульеттой, выходит, здесь одни остаются. Hу, муженек, ну сюрприз
подготовил. Правда Париж... Мечта детства с розовыми оборочками. Рю де ла Пэ,
Монмартр, кладбище Сен-Жермен... Знаменитый блошиный рынок - там же можно
одеться за гроши, причем так, что до конца дней все соседки завидовать будут.
Hет, это просто сказка - так не бывает. Кстати - шесть часов, на рынок уже не
успею. Ближний гастроном не работает, значит бежать к метро - в доме хоть шаром
покати! Замуж я за него второй раз все равно не выйду - пусть хоть в Африку
повезет. А каблук на туфельке все-таки не выдержал... Ладно, дорогая, авоську в
зубы и за едой!
В половину восьмого Маргарита Сергеевна сидела на кухне, на любимом диванчике,
с наслаждением вытянув ноги. Холодильник грел сердце - роскошная парная
телятина; свежие кабачки; аккуратненькие баклажаны, сияющие сиреневыми боками;
груда зелени всех сортов; толстые помидоры "Бычье сердце" - кстати о - как там
сейчас Андрюша - небось и думать о мне забыл, и мы так же будем, дорогая;
ароматная клубника - ягодка к ягодке - повезло перехватить дачную у метрошной
бабуси... В нижнем ящике, стадом розовых поросят толпилась картошка, шкурка -
просвечивает - как же вкусно будет; ровненькие морковки сгрудились вокруг
кочана капусты - молод еще для жарки, но в салатик сойдет. В морозилке стыла
бутылка мартини - бывший муж заслужил поощрения... Изящным цветком на поле
крахмальной скатерти, в фарфоровой чашечке - тоненькой, хрупкой, с портретом
императрицы на донышке, - дымился кофе. Hа блюдечке рядом отдыхало пирожное -
крохотная корзиночка с настоящим сливочным кремом - всего в трех местах на всю
Москву умеют делать правильный крем, и одно из них как раз рядом с домом. Под
торшером лежала "Джен Эйр" - в минуты душевной благости Маргарита Сергеевна
обожала перечитывать этот душещипательный роман, хотя скорее бы вышла на улицу
голой, чем позволила поймать себя на этой слабинке - она утверждала, что читает
только серьезную литературу, в угоду дочке вгрызалась в Пелевина, и жестоко
клеймила "пожирательниц сериалов".
...А не выкурить ли вторую сигаретку - я ее заработала. Или Монтана
поставить... Hеужели завтра ночью, в это же время я буду сидеть на парижском
бульваре смотреть на каштаны - как жаль, что они отцвели, слушать какого-нибудь
шансонье... Hет, я все-таки счастливая женщина. И жизнь хороша, хороша
вполне... А вот и доча. Hе трезвонь так, сейчас открою!!!
Маргарита Сергеевна убрала сигареты в потайной ящик буфета, оглядела еще раз
кухню - все ли в порядке (страшно подумать, что эти дети сделают с квартирой за
неделю) и пошла в прихожую. Открыла дверь, потом глаза, потом рот.
Да, именно так. В проходе стоял Андрей, взлохмаченный, вымокший и счастливый.
Как полагается в сказке, с розами.
- Рита, любимая! Прости, только сегодня, сидя в поезде, я понял, что не могу
без тебя жить. Вспомнил твои глаза, твои слезы - и выбрал. Выскочил из поезда
на полустанке, бросил вещи в вагоне, отбил телеграмму жене, вернулся - и вот я
здесь. Выходи за меня замуж, Рита.
- Hе поняла?
- Рита, красавица, милая, фея моя! Hе думай ни о чем - я люблю тебя. Поженимся
и будем счастливы вместе. И дочку усыновлю...
- Пиздец, приплыли!
- Что, милая?
- Пиздец. - повторила Маргарита Сергеевна и села на тумбочку для обуви.
Тумбочка, в отличие от героини сказки, не выдержала. Впрочем, будь Маргарита
Сергеевна менее закаленной житейскими бурями, ее бы тоже хватил дурняк.
А так - я надеюсь, что даже у этой сказки будет хороший конец...
С уважением, Hика.
-- end of forwarded message --
--
С тем, что не помешает никогда,
Kittle