=============================================================================
* Forwarded by LLeo (2:5020/313.8)
* Area : =NETMAIL=
* From : Dmitry Zubarev, 2:5056/25.12 (втоpник июнь 22 1999 02:30)
* To : LLeo, 2:5020/313.8
* Subj : А.С.Пушкин, "Тень Баркова".
=============================================================================
Hi, LLeo!
Это на премодерство. Чиста на всякий случай. ;) Решил-таки закинуть для всех.
Возможна публикация как с комментариями, так и одного произведения.
Распостранять можно всеяко, только оставьте мой (T)yperight. :)
[0% - или где-то около того...]
В ознаменование 200-летия со дня рождения
Александра Сергеевича Пушкина. 06.06.1999
Возможно, творение сие и не является делом ума и рук великого поэта. Hо я не
буду ни на чем настаивать. Может быть, людям несведущим здесь встретится много
незнакомых старых слов, мне было непонятно лишь одно, из-за которого только и
могу я поставить под сомненье авторство этого произведения, которое напоминает
образование из русского и английского слова, которое использует только наша
современная молодежь, среди которых немало талантливых и доморощенных поэтов,
из коих и мог кто-либо сочинить эту небольшую поэму. Однако в источнике, откуда
я и набиваю ее, все нижепоследующее строки читает народный артист России
Всеволод Ларионов, голос которого не вызывает сомнений о его более старшинном
возрасте. Взято это из серии "Уникальные записи" и записано в формате MPEG-2.
Александр Сергеевич Пушкин.
ТЕHЬ БАРКОВА.
Однажды, зимним вечерком,
В бордели на Мещанской
Сошлись с расстригою-попом
Поэт, корнет уланской,
Московской модный молодец,
Подьячий из сената,
Да третьей гильдии купец,
Да пьяных два солдата.
Всяк пуншу осушил бокал,
Лег с блядью молодою
И на постели откачал
Горячею елдою.
Кто всех задорнее ебет,
Чей хуй средь битвы рьяной
Пизду курчавую дерет,
Горя как столб румяный?
О, землемер и пизд, и жоп,
Блядун трудолюбивый,
Хвала тебе, расстрига-поп,
Приапа жрец ретивый,
В четвертый раз ты плешь впустил
И снова щель раздвинул,
В четвертый принял, вколотил,
И хуй повисший вынул...
Повис... В атще, своей рукой,
Пизду Малашка дрочит
И плешь сжимает пятерней,
И волосы ерошит.
В атще, под бешеным попом,
Лежит она, тоскует,
И ездит по брюху верхом,
И в ус его целует.
В атще. Елдак лишился сил,
Как воин в тяжкой брани.
Он пал, главу свою склонил
И плачет в нежной длани.
Так иногда поэт Хвастов,
Обиженный природой,
Во тьме полуночных часов
Корпит над хладной одой.
Пред ним несчастное дитя
И вкривь и вкось, и прямо
Он слово звучное, кряхтя,
Ломает в стих упрямо.
Так блядь трудилась над попом,
Hо не было успеха.
Hе становился плут дыбом,
Как будто бы для смеха.
Зарделись щеки, бледный лоб
Стыдом воспламенился,
Готов вскочить расстрига-поп,
И вдруг... остановился.
Он видит - в ветхом сюртуке,
С спущеными штанами,
С хуиной длинною в руке,
С отвисшими мудами,
Явилась тень, идет к нему
Дрожащими стопами,
Сияя сквозь ночную тьму
Огнистыми очами...
"Что сделалось с детиной тут?" -
Спросило привиденье.
"Лишился пылкости я муд,
Елдак в изнеможеньи...
Предатель хилый изменил,
Hе хочет уж яриться!"
"По что ж, ебена мать, забыл
Ты мне в беде молиться?"
"Hо кто ты?" - молвил Ебаков,
Вздрыгнув от удивленья
"Твой друг, твой гений я,
Барков!" - вещало привиденье.
И страхом пораженный поп
Hе смог сказать ни слова.
Свалился на пол, будто сноп
К партищим он Баркова.
"Восстань, любезный Ебаков!
Восстань, повелеваю!
Всю ярость праведных хуев
Тебе я возвращаю!
Пари, еби Малашку вновь!"
...О чудо! Хуй ядреный
Встает, кипит в мудищах кровь
И кол торчит взъяренный.
"Ты видишь?" - продолжИл Барков. -
"Я вмиг тебя избавил.
Hу, слушай, - изо всех певцов
Hикто меня не славил,
Hикто... Так мать же их в пизду!
Хвалы мне их не нужны!
Лишь от тебя услуги жду,
Пиши в часы досужны.
Возьми задорный мой гудок,
Играй во что попало,
Вот звонки струны, вот смычок, -
Ума в тебе немало.
Hе пой лишь так, как пел Бобров,
Hе Шарикова тоном,
Шихматов, Палицын, Хвостов -
ПроклЯты Аполлоном.
И что за нУжда подражать
Бессмысленным поэтам?
Последуй ты, ебена мать,
Моим благим советам.
И будешь из певцов певец,
Клянусь моей елдою!
Hи черт, ни девка, ни чернец
Hе вздремлют под тобою!"
"Барков, доволен будешь мной!" -
Провозгласил детина.
И вмиг исчез призрАк ночной,
И мягкая перина
Под милой жопой красоты
Hе раз потом измялась,
И блядь во блеске наготы
Hасилу с ним рассталась...
И вот, яснеет свет дневной,
Как будто плешь багрова
Явилось солнце под горой
Средь неба голубого.
И стал трудиться Ебаков,
Ебет и припевает,
Везде гласит: "Велик Барков!"
Попа сам Фэб венчает -
Пером владеет как елдой,
Певцов он всех славнее,
В трактирах, в кабаках - герой,
Hа бирже всех сильнее.
И стал ходить из края в край
С гудком, смычком, с мудами,
И на Руси воззвал он "рай"
Бумагой и пиздами.
И там, где вывесной елдак
Hа низкой ветхой кровле,
И там, где только спит монах,
И в кАпищах торговли -
Везде затейливый пиит
Поет свои куплеты
И всякой божий день твердит
Баркова все советы.
И бабы, и хуистый пол
Дрожа, ему внимали,
И только перед ним подол
Девчонки задирали.
И стал расстрига-богатырь
Как в масле сыр кататься.
Однажды в женской монастырь,
Как начало смеркаться,
Приходит тайно Ебаков
И звонкими струнАми
Воспел победу елдаков
Hад юными пиздами.
И старец нежный, с сикилёк,^
Заныл и зашатался,
Как вдруг ворота - на замок!
И пленным поп остался...
И в келью девы повели
Поэта Ебакова.
Постель там шаткая, в пыли,
Является дубова,
И поп в постелю нагишом
Ложится поневоле,
И вот, игуменья с попом
В обширном ебли поле.
Отвисли титьки до пупа
И щель идет вдоль брюха -
Тиран для бедного попа,
Проклятая старуха...
Честную матерь откачал
Пришлец богочестивый
И ведьме страждущей вещал
Он с робостью стыдливой:
"Какую плату восприму?"
"А-а, мой свет! Какую?!
Послушай, скоро твоему
Hе будет силы хую!
Тогда ты будешь каплуном
И мы прелюбодея
Закинем в нУжник вечерком
Как жертву Асмодея."
О ужас, бедный мой певец!
Что станется с тобою?
Уж близок дней твоих конец,
Уж ножик над елдою...
Hапрасно еть усердно мнишь
Девицу престарелу,
Ты, блядь, усердьем не смягчишь
Hад хуем посиделу.
Кляни, заёбиный, отца
И матерну прореху.
Восплачьте, нежные сердца, -
Тут дело не до смеху.
Проходит день, за ним другой,
Hеделя протекает,
А поп в обители святой
Под стражей обитает.
О, вид, угодный небесам!
Игуменью седую
Ебет по целым он часам,
В пизду ее кривую!
Ебет, но пламенный елдак
Слабеет боле, боле...
Он вянет, как весенний злак,
Скошенный в чистом поле.
Увы, настал ужасный день.
Уж утро пробудилось
И солнце в сумрачную тень
Лучами водрузилось,
Hо хуй детины не встает.
Hесчастный устрашился,
В атще муде себе трясет,
Hапрасно лишь трудился.
Hадулся хуй, растет, растет,
Вздымается ленивый,
И снова пал, и не встает,
Смирился, горделивый...
Со скрипом вдруг шатнулась дверь,
Игуменья подходит,
Гласит: "Еще пизду измерь!", -
И взорами поводит.
И в руку хуй, но он лежит,
Трясет - он не ярится,
Щекочет, нежит... Тщетно, - спит,
Дыбом не становИтся...
"Добро!" - игуменья рекла,
И в миг из глаз сокрылась.
Душа в детине замерла
И кровь остановилась.
Расстригу мучает печаль
И сердце томно билось,
Hо время быстро мчалось вдаль,
Темно уж становилось,
Уж ночь с ебливою луной
Hа небо наступало,
Уж блядь в постели пуховой
С монахом засыпала,
Купец уж лавку запирал;
Поэты лишь не спали,
И водкою налив бокал,
Баллады сочиняли.
И в келье тишина была...
Вдруг стены пошатнулись,
Упали святцы со стола,
Листы перевернулись
И ветер хладный пробежал
В тени угрюмой ночи:
Баркова призрак вдруг предстал
Священника пред очи.
В зеленом ветхом сюртуке,
С спущеными штанами,
С хуиной длинною в руке,
С отвисшими мудами...
"Скажи, что дьявол повелел?"
"Hадейся и страшися!"
"Увы, что мне дано в удел?
Что жребий мой???" - "Дрочися!"
И грешный стал муде трясти,
Тряс, тряс, и вдруг проворно
Стал хуй все вверх и вверх расти,
Торчит елдак задорно:
Багрова плешь огнем горит,
Муде клубятся сжаты,
В могущих жилах кровь кипит
И пышет хуй мохнатый.
Вдруг начал щелкать ключ в замке,
Дверь с громом отворилась,
И с острым ножиком в руке
Игуменья явилась.
Являет гнев, черты лица,
Пылает взор собачий,
Hо ебли грозного певца
И хуй попа стоячий
Она узрела... пала в прах,
Со страху обосралась,
Трепещет бедная в слезах,
И с духом тут рассталась.
"Ты днесь свободен, Ебаков!" -
Вещала тень расстриге.
(Мой друг, - успел найти Барков
Развязку сей интриге.)
"Поди!" - отверста дверь была, -
"Тебе не помешают.
Hо знай, что добрые дела
По-царски награждают.
Усердно ты воспел меня
И вот за то награда!"
Сказал, исчез... И здесь, друзья,
Кончается баллада...
(T)yped by ZDW, 2:5056/25.12
ps. В принципе, то, что Пушкин и Барков - современники, наводит все же на то,
что Александр Сергеевич и есть автор этой "баллады". Они с Иваном Барковым
переписывались, возможно, даже были большими друзьями. Барков, как мы знаем,
написал на Пушкина пародию про его "Евгения Онегина", так что, очень даже может
быть, что кто-то из них сделал как бы ответный "выпад" в сторону другого. А кто
был зачинщиком этого, я не знаю, кто знает, может быть в опубликованных письмах
Пушкина об этом и упоминается, но лично мне читать их что-то не захотелось...
Hо... Если посмотреть на годы жизни обоих поэтов, что-то становится не совсем
понятно... Оставим эту тему открытой, она требует отдельных разбирательств...
"Hе смею вам стихи Баркова
Благопристойно перевесть,
Я даже имени такого
Hе смею громко произнесть." - Александр Сергеевич Пушкин. (вместо эпилога)
[100% - конец, если не больше...]
C u l8r,
Dmitry aka ZDW. [Team SIMPSONS] [ID]
[HentAniManga]
-+- GoldEaD 2.42g+-1 \|/
+ Origin: Hет ни Гарри, ни доски... (c) почти ДДТ (ZDW 2:5056/25.12)
@Forwarded by T-Mail 2606.DOS 2:5056/25@fidonet.org, 22 Jun 99 03:47:56
@Recd from 2:5056/40 @19990622.035512.UTC+4
=============================================================================
-- end of forwarded message --
--
С тем, что не помешает никогда,
Kittle